Людям сложно распознать лёгкую поступь эльфа, особенно когда тот крадётся. Особенно, когда тот целенаправленно не хочет быть замеченным. Однако эта девушка смогла с лёгкостью распознать, что за ней наблюдают. Неужто Алларис совсем растерял все навыки успешного выслеживания добычи? А впрочем, он никогда и не пытался действовать скрытно, полагаясь на красноречие и столь милую жалость человеческую.
Однако его заметили. Услышали. Почувствовали. Возможно, увидели? Да что угодно, какая разница. Эльф ощутил, словно резкое изменение направления ветра. Сами движения человека впереди стали более резкими, действия более импульсивны, нежели неторопливая работа лопатой, резкий, но краткий порыв волнения словно зазвенел в ушах эльфа. Он почувствовал каждой клеточкой тела, что его заметили. Он позволил себя заметить, даже не успев разобраться, с чем имеет дело. Ну что за нерасторопность! Эльф злобно зашипел, пытаясь придумать хоть что-то действительно стоящее. Он мог бы просто атаковать. Неожиданно и без всякого предупреждения. Это же вполне действенный план, верно? Алларис медленно потянулся к кинжалу.
— Дружок, выходи и не стесняйся. Я не бандит или разбойник. Просто путник, ищущий выход из этих проклятых болот, — это звучало... Слишком. Просто слишком. Слишком и достаточно для того, чтобы эльф на мгновение успокоился, а в его голове не появился новый, менее агрессивный и импульсивный план. Усыпить чужую бдительность, повести за собой, а затем уничтожить. Можно медленно, растягивая процесс, в конце концов, это из-за нее господин Маг только что так сильно разволновался, а за подобное поведение необходимо наказывать виновных.
Сделав глубокий вдох, словно собираясь нырнуть прямиком под воду, эльф шагнул вперёд, выглядывая из-за дерева и сжимая в руке свой амулет. Он ожидал увидеть врага. Застать перед собой самоуверенную бандитку, которая решила, что кто-то попался на ее уловку и теперь она с лёгкостью расправится со слабым эльфом. Он ожидал увидеть нечто темное и устрашающие, заманивающее путников в свои объятия смерти. Но нет. Аллариса встретила прекрасная юная леди с белыми как снег волосами. Только сейчас он понял, как сильно она выделяется на фоне всего этого болотного безобразия. Право слово, ей здесь не место! Неужто действительно заблудилась? И как-то все бесчестные планы словно в Лету канули, пока эльф буквально изучал внешность незнакомки. Невежливо, грубо, но важно, очень важно запомнить портрет того, кто может тебя в последствии ограбить, в мельчайших подробностях. Даже если зрелище может быть и приятным.
Но что-то было не так. Словно тихое шипение гадюки, в голове начали роиться некоторые опасения. Взгляд мага упал на кинжал, угрожающе блеснувший на поясе девушки. "Чтож, это должно быть грозно".
— И что же столь красивый мужчина забыл в гадком тёмном болоте? — лесть мгновенно поощрила самолюбие Аллариса, из-за чего тот расплылся в улыбке. Да, верно, он чертовски красив и ему абсолютно не место в этих проклятущих болотах, как он и говорил с самого начала!
— Чтож, я... — она не дала ему договорить.
Когда два лжеца сталкиваются друг с другом и начинают свою незамысловатую игру, их словно опутывает огромное множество нитей. Паутина их лжи, служащая основной и единственной защитой и оружием. Со стороны может показаться, что это просто очередная светская беседа с заигрыванием и укрывательством части истины друг от друга, прямо как и во всех нормальных беседах. Даже посреди болот. Однако на деле это напряжённая борьба двух одновременно похожих и совершенно противоположных личностей. Это опасная игра, в которой нельзя оступаться или отступать. Нельзя говорить прямо, нельзя говорить слишком много, излишки информации будут использованы против лжеца, а также сразу раскроют, в каком именно месте он утаил правду. Нельзя говорить прямо, что собеседник солгал в тот или иной момент, он потребует доказательств, а затем без проблем перевернет игру, переведя стрелки на обвинителя. Нельзя смотреть прямо в глаза, не отводить взгляд в сторону, необходимо следить за собеседником, но одновременно с этим как бы не придавать этому особого значения, улавливать каждое изменение или несоответствие микромимики со словами говорившего. Он утверждает, что ему больно и грустно, глаза наполнены слезами, а его лоб абсолютно гладок? Он лжет и не краснеет. И из этого вытекают тонкости собственного поведения и необходимость контроля над собственной мимикой.
Даже флирт является частью этой игры. Заискивание, непрямые намеки, у всего лишь одна цель — добиться своего от оппонента. Все произрастает из постоянной борьбы и противодействий. А что будет в итоге — скрыто от глаз каждого игрока, пускай уже давно и предначертано на полотне судеб.
Игра началась, но ни одна из сторон пока не предприняла никаких действий.
Значит, пора.
Алларис взглянул в ту сторону, куда указала девушка. Слишком резко прозвучало ее дружелюбное оправдание. Нет, оно прозвучало вполне обыденно, но не для эльфа, который встречает ее впервые. Его предупредили, что туда лучше не лезть. Ему не было особого дела до клада или трупа, который закапывала девушка. Важен был факт дезинформации.
Маг широко улыбнулся, заметно расслабляясь, словно довольный хотя бы тем фактом, что встретил кого-то посреди этих болот.
— Места действительно просто ужасные для путешествия в одиночку, — начал эльф, выстраивая каждое словосочетание так, чтобы это звучало убедительно и соответствовало правилам игры, — Ковентина, значит? Мое имя Сангвин. Чрезвычайно рад встрече, — медленно проговорил эльф, строя свою речь так, словно он совершенно не устал и вообще аристократия не устает. Хотя какая тут аристократия. Нарочито отведя взгляд в сторону, как бы в поисках незримой опасности, он затем вновь взглянул на Ковентину, не задерживаясь на глазах и противоречащей им улыбке, но при этом фиксируя каждое несоответствие, — Удачно встретить хоть кого-то в этих богами забытых местах. Право слово, я уже совсем отчаялся, — скрестить руки на груди и нахмуриться, оглянувшись по сторонам, закрытая, опасливая поза, но опасность исходит не от собеседника, от окружения, что чувствует оппонент. Жест недоверия перерастает в подтверждение того, что они испытывают единую настороженность, а значит, способен сделать ложь более устойчивой, — Что ты здесь делаешь? — резкий прямой вопрос. Пересечение двух взглядов, настороженность, свойственная любому страннику, это естественно, неподозрительно, правильно. Снятие маски высокомерного эльфа, слишком простая для него фраза. Напряжение. Оно длилось всего мгновение, эльф снова отвёл взгляд от глаз собеседницы и заговорил более легко, переходя в открытую позу и выглядя более расслабленно, словно всем телом отражая облегчение при встрече хоть какой-то компании, — Сначала я подумал, что ты какой-то разбойник... или что похуже, — с усталым вздохом проговорил Алларис, словно действительно встречал нечто ужасное и отвратительно, — Хоть и сомневался, услышав твое пение, — немного склонить голову набок, смотреть прямо в лицо собеседнице, непринужденно расставить ноги и улыбнуться. Не слишком широко, не слишком ярко. Слегка приподнять брови, подчёркивая искренность и отсутствие угрозы со своей стороны, как и положение с открытой шеей, выражающее полное доверие даже в животном мире. Пес открывает живот или шею любимому хозяину, ибо не ждёт от него атаки, — Красивая песня, красивый голос и прекрасный исполнитель, — протянул эльф, словно совершенно не кокетливо, просто подмечая совершенно очевидные, какими они и были, факты, — Я шел со своей дочерью по этим топям, не ожидая встретить хоть кого-то мало-мальски разумного. Я наткнулся на множество омерзительных ползучих и плавающих в этой грязи тварей, — поморщился Алларис, совершенно честно, без всяких заискиваний, он ненавидит подобные места, — а в итоге я встретил тебя. Если это не судьба, — уверенно проговорил он, опираясь кистями рук в бока и расправляя плечи, готовый подтвердить слова Ковентины, — то что вообще является судьбой и не лгут ли нам предки?
Алларис протянул свою бледную руку в знаке радушия и приветствия, завершая свой доверительный ритуал. Он сказал достаточно, чтобы им заинтересовались и одновременно чтобы не привлекать внимания, вскользь упомянул о дочери, затрагивая заботливые родительские струны глубоко в душе каждого человека, а также создал достаточно спокойную атмосферу, не допустив от себя ни единого угрожающего жеста. Довольный проделанной работой, эльф снова улыбнулся, чуть более натянуто, чуть более устало, болота изнуряли и вытягивали жизнь у каждого, пускай он и вел себя как надменный эльф, но усталость все равно должна проглядываться. Полупрозрачная маска, чтобы собеседник сразу понизил уровень ожиданий и решил, что эльф лгать и прикидываться не умеет.
— Я думаю, — вновь начал он, допуская лишь простые слова и обороты, — в одиночку здесь бродить не стоит. Ох! — Алларис ударил себя по лбу, словно забыл сделать что-то важное, — я же собирался... Тебе не нужна помощь? Мы с дочкой собирали здесь травы на продажу, но если ты заблудилась, мы можем довести тебя до города! — он не знал дороги. Но он знал, в какую сторону отправилась Мириам. Этого достаточно. Она пошла в сторону того... Жуткого звука.
Эльф напряжённо замер и судорожно схватил кристалл на шее, вспомнив об уже настоящем волнении, которое все это время было скрыто, а теперь бурным поток вылилось прямо на него. Плохое у него предчувствие. Что-то нехорошее произойдет совсем скоро, если уже не произошло.
